Форум » Творчество форумчан » Лоховские истории (записки таксиста) » Ответить
Лоховские истории (записки таксиста)
oldcardriver: СОДЕРЖАНИЕ: I. Лоховские истории (записки таксиста) 1. Мой друг Витек. 2. Голландский миллионер. 3. Последний шанс. 4. Ветка. 5. Перстень 6. Кукла. 7. Живодеры 8. Раввин. 9. Насильник. 10. Нортохол. 11. Щебенка. 12. Бог все видит. 13. Встреча с молодостью. 14. Старая гвардия. 15. Гараж. 16. Русская идея. 17. Новая тачка. 18. Регистрация через «жоппу». 19. Бабушка 20. Самозванец 21. Лиза. II. О свободной любви и об отношении к ней филистеров и артистов III. Невинное дитя. ЛОХОВСКИЕ ИСТОРИИ ( записки таксиста ) _________________________________________________________________ От автора. Автор предупреждает, что все аналогии с реальными персоналиями не имеют под собой оснований. Сходство имен, пола, возраста, внешности, занимаемого положения в обществе, вероисповедания и национальности носит случайный характер. Автор также просит не приписывать ему взгляды героев книги и высказываемые ими суждения. ВЕТКА Меня всю жизнь нагревают. Еще в детстве один лысый мужик сказал мне: смотри сюда - вылетит птичка! Я ему, конечно, поверил. И это была первая нае.ка, которую я реально осознал. С тех пор все и началось, ведь этот первый опыт не пошел мне впрок. Всю жизнь я жду эту птичку, и всю жизнь меня нае.ывают. Знаешь, был бы я пообразованне, обязательно описал бы все это. Ведь я столько людей вижу - ни на какой работе столько не увидишь. К тому же нас вроде как бы и за людей не считают: откровенничают вовсю, даже не стесняются. Ну так вот, я думаю, что писатель и должен быть таким: всю жизнь его нагревают, а он все-таки не теряет веру в эту птичку. Настоящий, конечно. Почему, спрашиваешь, я философствую сегодня? Опять меня нагрели! Помнишь, я говорил тебе о Ветке - аферистке, с которой меня познакомили Игорек и де Голь. Не сладкая у нее жизнь, что и говорить. Приехала она сюда из какого-то занюханного городишки. Знаешь, где, кроме бочки с квасом на центральной площади имени Ленина, ничего больше нет. Прогуляла в Москве молодые годы, о семье не думала, а когда поистаскалась, то уж ни фуя никому и не нужна стала. Правда, вышла она из этих передряг тертым калачом. Я вообще заметил, что все эти бабы, которые рвутся в Москву, такие пройдохи, что куда там москвичкам. Наша соседка, например. Приперлась сюда из Кишинева, женила на себе Левку Меерсона, скромного такого паренька, прописалась, сука, сжила со свету сначала его родителей, а потом и его выгнала. Теперь у нас не подъезд, а вход в синагогу. Да еще и с южным колоритом. Вот и Ветка из таких, только глупее. Профинтила все свои дивиденды, упустила шансы, теперь сидит на мели. Стала она на мужиков холостых кидаться, чуть было одного аспиранта не заарканила, заявку уже подали. Да родители - большие люди - навели о ней справки. Сына под замок сразу, ей говорят: ты даже не дергайся, стерва! Пернуть не успеешь, как из Москвы вылетишь. Она пару раз еще пробовала рыпнуться, да не выгорело. Раз чуть не посадили за растрату - выкрутилась. В таком виде ее и подобрали Игорек с де Голем. Она было не раскусила их сразу, стала и им мозги пудрить. Да не тут-то было, эти ребята сами кого хочешь обуют. Тогда вскрыли карты, подали друг другу руки и стали лучшими друзьями. Хотя ухо каждый востро держал. Ну и меня с ней познакомили. Рассказали всю ее несчастную историю: ни квартиры, ни семьи, ночует чуть ли не на вокзале. Посели ее, говорят, у себя, Витек. Несчастная баба, государство о ней ни фуя не заботится. А я думаю: а какого фуя о ней будет государство заботиться, если она всю жизнь ни хрена не делала, только по ресторанам ходила да с иностранцами дрючилась? Этак каждый так пожить захочет. Познакомили меня с ней. Баба, говорят, со связями, и отодрать даже можно. Ну, последний вопрос сам собой отпал, когда я ее увидел: не впечатлила. За боевого товарища – еще куда ни шло, но как баба… Поселить - тоже не поселил. На фуй она мне нужна, думаю, мужиков ко мне водить, да еще иностранцев, залетишь с ней - в КГБ на учет поставят. С иногородними на чеку надо быть: не успеешь оглянуться, как квартиру оттяпают. А эти распиздяи и над ней решили подшутить: секи фишку, говорят, мужик жениться хочет. Вот друзья! Успевай только поворачиваться. Ну разве это дело? А насчет жены у меня так: пусть хоть и не красавица будет, главное, чтобы характер хороший и не гулящая. Короче, подбила она меня на одну аферу. Есть, говорит, возможность взять грины, один к двум! Она там с каким-то фирмачом спит, и он ей, якобы, обещал обменять. Отстегнешь мне, говорит, стольник на жизнь - и хватит. Эти пройдохи кивают: дело верное, Витек, только на всякий случай у нотариуса расписочку возьми. Я всю ночь на спал - барыши подсчитывал. И так и этак складывал - все как-то заманчиво получалось. Наутро советуюсь с Мастером. Это у нас мужик один в парке работает. Хитрый, как еврей. Башка, как у Ленина, здоровенная, и лысый уже, хотя ему только тридцать, Много у нас в парке барыг, но он особенный. Лишнего не болтает, но за деньги мать родную продаст. В парке за ним большие дела подозревают, но он и малыми не брезгует: пьяных пассажиров только так из тачки выбрасывает. Я раз видел, как он одну проститутку у "Националя" п.здил. Не поделили, видно, что-то. Сначала по жопе, а потом по мордам такие ей плюшки отвешивал, что, не подоспей менты, покалечил бы ее. Фирмача ее в будку засунул. Тот и не дергается: как карп, глаза выпучил от удивления и смотрит через стекло. Я потом эту путанку домой отвозил. Смеется – легко отделалась. Я Мастеру как-то про баб сказал. А он: если мне с одной стороны положат сто рублей, а с другой - Мерилин Монро на выбор, я сто рублей возьму. Я, говорит, лучше куплю пару банок икры, бутылку шампанского - и любую, самую клевую центровую телку драть буду. И он не врет. Ну вот, рассказал я ему про это дело, что Ветка предложила. Спрашиваю: как, стоит рискнуть? Тем более, он эту Ветку знает. Он говорит: это твое дело. Я ему про нотариуса, а он только усмехнулся в бороду. Ну а ты, спрашиваю, на моем месте как бы поступил, поверил бы? А он говорит: я после одного случая вообще никому не верю. А случай вот какой был. Мастер тогда еще только начинал бизнесом заниматься, фирму бомбить. Крутился у гостиниц, скупал у иностранцев джинсы, жвачку, сигареты – и все такое. Поехал он как-то со штанами на Беговую, там раньше у комиссионного магазина толкучка была. Познакомился там с одним фарцовщиком. Веселый парень, собаку съел в этих делах, вокруг фирмы с детства крутится. Масса историй, прибауток. В общем, завоевал сердце молодого Мастера. «Штаны? Какой размер? Освети! Как раз на брата. Скинь червончик - возьму. Поехали сейчас ко мне домой, померим». Берут они тачку, едут к этому парню. Ты, говорит, здесь подожди, а то у меня отец больной, не любит, когда друзья заходят. Ну, Мастер ждет-пождет - нет парня. Он звонит - никто не открывает. Стучит - ни фуя. Ну, он видит, что тут нае.ка, - бежит звонить в контору. Приходит мент. Звонит в дверь. Тот ему открывает как ни в чем не бывало. Морда удивленная. Какие джинсы? А-а, так он мне их продал. За двести рублей. Спекулянт проклятый. Посадить эту рыжую суку надо. Ну, мент видит такое дело, говорит Мастеру: в следующий раз уши не развешивай. А то еще за спекуляцию тебя привлеку. Идет Мастер к остановке автобусной, слышит: свистят. Оборачивается и видит, что этот парень ему с балкона штанами машет. - Дурачок! – кричит. - Сам потом спасибо скажешь! С тебя коньячок за лечение! И, действительно, «вылечился» Мастер с тех пор, никому, кроме себя, не верит, даже жене. У них вообще деньги раздельные. Она как-то высказала пожелание: мало, дескать, денег даешь, на продукты не хватает. А он: ты мне на бумажке распиши, что куда уходит, тогда и говорить будем. Это он боится, что она лишний червонец от него утаит. Есть у нее, говорит, такая черта. А с парнем этим они потом подружились, вместе фирму бомбили. И парень этот ему как-то раз сказал: ну и жадный ты до денег – рискуешь как. Тебя, видно, только пуля милиционера остановит. А я, между прочим, когда эту историю Игорьку с де Голем рассказал, так они тут же одного своего приятеля прокатили: взяли джинсы на комиссию и не отдали. Нас повязали, говорят, еле откупились, еще свои приплатили. Делай с нами, что хочешь, а денег у нас нет. Что и говорить: не кабинетные работники - практики. И все им как-то с рук сходит. Тут даже подозревают, что Игорек стучит на своих. Уж очень гладко у него все получается. Всегда торчит - и на свободе. Ну так вот. Этот Мастер мне ничего конкретного не сказал. Я прямо не знал, что делать. Уж очень бизнес выгодный. Тем более у меня догадки были, что Мастер сам валюту прикупает, не верит в советские рубли. Как бы не продешевить, думаю. Ну и решился. Позвонил Ветке. Пошли мы в нотариальную контору и оформили бумагу. Нами там одна баба молодая занималась. Недавно, наверное, нотариусом работает, Лариса Николаевна. Модная такая. Мне все казалось, что она на меня с осуждением смотрит: стыдно не доверять людям, молодой человек. Вышел я. Жду Ветку. Она, как всегда, осталась попи.даболить с этой бабой. Не может без этого. Уже даже бескорыстно мозги парит. Вышла наконец. Говорит: как тебе не стыдно, Витек? Разве годится так с друзьями поступать? Что ты - среди волков, что ли, живешь? Это хорошо я сейчас на мели, а то ни за что бы к тебе не обратилась. Знаешь, что это такое, когда к тебе даже друзья за помощью не обращаются? Баба эта, нотариус, на что уж чужой человек, а и то говорит: как вы можете его своим другом считать? Застыдила меня совсем. И хоть знаю я, что она звиздить горазда, но все-таки неудобно стало как-то. Особенно перед той бабой стыдно. Сумма только сдерживала ( пятьсот рублей все-таки ), а то бы порвал эту расписку на хрен. Ну ладно. В оговоренный срок ни американских долларов, ни советских рублей я не получил. Поначалу Ветка завтраками кормила. Потом вообще куда-то слиняла. Выследил я ее подругу. Тоже чуть ли не на чердаке живет, за иностранца замуж мечтает выйти и в какую-нибудь Чуркистанию уехать. Вот бабы! Посмотришь на них: пальто из натуральной кожи, вид надменный – не подступись. А придешь к ней домой – еб-твою-стать! И как только она живет? Мебелишка старенькая, везде объедки, в мойке грязная посуда свалена, сама ходит в засаленном халате. А ведь подойди к ней на улице – отошьет: рожей не вышел. Вот ведь устроились! Живут в свое удовольствие. А то, что мужику трахаться хочется, им до этого дела нет – отвали! Он, бедный, крутится, бабки зарабатывает, уж и не знает, чем угодить еще. Ален Делона подавай ей и все тут, или принца африканского, с белыми ладошками. Ночью пописать встанешь – наткнешься: не разглядишь в темноте. Пошел я в нотариальную контору к этой бабе. Так и так, говорю, такая выходит история. Каким образом можно деньги вернуть? А Лариса эта мне и говорит: - Я вас еще тогда запомнила. И вы, молодой человек, могли довериться такой женщине. Ведь за версту видно, что это за птица. Я так и предполагала, что дело этим закончится. ПЕРСТЕНЬ Еду я утром по Олимпийскому проспекту, смотрю: мужик дорогу перебегает. Как раз напротив скупки изделий из драгметаллов. И не по прямой бежит, а как-то наискосок, будто его автоматной очередью срезало. Не поймешь, то ли пьющий, то ли интеллигент: волосы сальные, но аккуратно зачесанные, выбрит чисто, костюм-тройка - когда-то модный, рубашка несвежая, галстук. Прямо к моей машине подбегает. Глаза безумные, видать, что-то случилось у него. Через стекло машет, сказать что-то хочет. - Прошу прощения, сударь, не могли бы вы меня выручить? – спрашивает меня этот странный мужик, когда я стекло опустил. - Купите печатку за триста рублей. Скупка только через час открывается, а мне вышеуказанная сумма необходима крайне. Посмотрел я на перстенек - сотни на четыре, не меньше, тянет. Померил его – в самый раз пришелся. Мужик даже повеселел, когда увидел это. - Садитесь в машину, – предложил я, оглядываясь, - а то еще милиция заметет. Он открывает дверь и садится ко мне в машину. Конечно, когда сел он, я сразу запашок почувствовал специфический. С утра, наверное, принял. Коньячок, конфеткой закусил, интеллигенция. Но при таких сделках это факт положительный: у загулявшего всегда можно за бесценок вещь хорошую прикупить. - Да что-то не похоже, что это золото, – говорю ему, чтобы цену сбить да заодно на понт взять: может, печатка медная. На заводах, говорят, их умельцы народные штампуют и продают лохам как золото. - Милостивый государь, - серьезно обиделся мужик, - мне бесконечно стыдно, что я предлагаю вам, незнакомому человеку, фамильную вещь. Я уже только поэтому подлец, вы же меня своим чудовищным предположением еще больше унижаете. Будучи в разводе с женой, вынужден за бесценок отдавать дорогие для меня вещи, так как на них и супруга моя бывшая претендует. Вынес перстень нелегально, хотя по праву являюсь его законным владельцем. Понятная история: распродажа имущества общего идет, кто быстрее успеет. - Даже не знаю, - как бы сомневаясь, говорю, - ведь я не собирался никаких покупок сегодня делать. Просто так сюда подъехал, да и денег у меня все равно таких нет. Вот - двести рублей только. Мужик принял огорченный вид и как-то картинно задумался. А я-то знаю, как с такой публикой дела вести. Двести не двести, а на двухстах пятидесяти, я уверен, сойдемся. Поинтересоваться бы, чего у него еще есть на продажу. Мастер вот так же люстру антикварную у одного алкаша купил за гроши. На лице у мужика все еще внутренняя борьба отражалась. - Будь по-вашему, - наконец театрально махнул он рукой, - вещь ваша! Вы человек интеллигентный, поймете меня и не осудите. А перстень этот принесет вам удачу, верьте. Пришла пора с деньгами расставаться - меня опять сомнения одолели. - Что-то я пробы не вижу, - говорю, внимательно рассматривая перстень. - Помилуйте, вещь старинная, - опять обиделся мужик, - это же вам не совдепия. Товар штучный, эксклюзив. Что и говорить – благосклонно я его речи воспринимал: очень мне хотелось эту вещицу приобрести. Перстень я уже своим считал и высказывался скорее для порядка. Нельзя же первому встречному доверять. - А вдруг все-таки это не золото? – ненатурально сомневаюсь. Тут в глазах у мужика хитринка появилась. - Ну а предположим, что и не золото, кто же об этом узнает? Мне даже показалось, что он мне подмигивает. - Вы же носить его собираетесь, а не опыты производить. Я бы на вашем месте только из-за одного этого предположения рискнул. Сыграйте раз в жизни, ведь вы же игрок, я чувствую. Игрок вы или не игрок? Двести рублей всего – и по рукам! А я уже в таком состоянии был, что желал, чтобы меня убедили в правильности моего выбора. Как раз тот случай, когда человек желает быть обманутым, настолько его предмет увлекает. Корысть здесь, конечно, тоже присутствовала. За две сотни печатку взять – большая удача. «Сыграл» я: купил у мужика перстень. Из рук в руки, так, чтобы со стороны не было видно, что мы расплачиваемся. Он мне перстень передал, я ему – деньги. Посмотри на нас кто со стороны - подумает: мужики просто сидят, через стекло прохожих рассматривают. Он как-то ловко кисть вывернул, как студенты это делают, когда списывают на экзамене, скомкал деньги и сунул в карман. А я перстень сразу на палец надел – все шито-крыто. Никто ничего не покупал, никто ничего не продавал. Только он исчез – меня опять сомнения стали мучить. И сильное желание убедиться в подлинности вещи. Не могу я долго в неопределенном состоянии находиться. А ведь, действительно, это на игру похоже. Шансы – фифти-фифти. Еле дождался, когда скупка откроется. Первый у окошка стою. Жду с нетерпением оценщика. Тот с опозданием пришел и сразу исчез за служебной дверью. Когда же ты, думаю, выйдешь? Творят, что хотят, как будто это частная лавочка. Наконец этот мучитель появляется: маленький, сухонький, волосенки реденькие, передних зубов нет, а смотрит министром, строгий. Пиджак повесил на плечики, одел рабочий – с кожаными вставками на локтях. И все это с чувством своей значимости, не спеша, будто садист какой. Лампочку включил, что-то типа монокля на резинке на лоб одел. Что же ты, думаю, тянешь, скотина? И в то же время какое-то чувство беспокойства испытываю, как перед дверью зубного кабинета. Вроде бы и лечиться надо и войти боязно. Такое неопределенное состояние. Отодвинул он створку – прием начался. Просунул я в проем окошка руку, положил ему на блюдце перстень. Мне показалось, что он даже не взглянул на него – сразу говорит: - Медь не берем. - Как медь? – похолодел я. – Вещь золотая. - Так и носите ее на здоровье, нам-то зачем нести? - бездушно говорит гад. - Вы хоть посмотрите перстень получше, - с надеждой говорю я ему. - А чего мне на него смотреть? – сердито удивляется оценщик. – Медь. - По пять штук в день носят, - обращается к кому-то из своих и мне опять: - Не надоело? Следующий! Ноги у меня будто обмякли. Башка от горя перестала соображать. Бросился было мужика того искать – да сообразил, что это дохлый номер. Хотелось о своем горе рассказать кому-нибудь, хоть бы этому оценщику. Но он таких, как я, по нескольку за день видит, сдержать себя пришлось, глупо это все. Вышел я из магазина, стою дурак дураком. Две сотни выкинуть за пять минут ни за фуй! Вот попал так попал. Прокрутить бы все назад, да разве это возможно? Сколько раз давал себе слово не лезть туда, в чем не разбираюсь, и тем более на улице с рук вещи брать. Вот лишнее тому доказательство. Хоть, действительно, носи этот перстень сам теперь. Все равно никто не сможет определить. Но как же обидно! Вечером пришел домой, а там по телику как раз передача о мошенниках идет. И настоятельно советует милицейский чин информировать правоохранительные органы о таких случаях. Так и сказал: от вас, мол, во многом зависит успешная работа милиции. Обращайтесь: только вместе мы сможем вывести эти родимые пятна проклятого прошлого. При социализме таким явлениям не должно быть места. А я на столько зол был на того мужика, что действительно решил обратиться в милицию. Номер, конечно, дохлый, пропали мои денежки, но человек всегда надежду лелеет: а вдруг как раз ему и повезет. По крайней мере хоть эту суку на учет поставят. Стал узнавать, где находится отделение милиции, к которому этот район относится. Оказалось, хрен знает где – на ВДНХ. В центре всегда так. Поехал я туда. Мне говорят: участкового вашего нет, он на задержании, будет через час. Хотите – ждите. Раз уж приехал, думаю, подожду. Действительно, часа через полтора участковый явился, пригласил меня в кабинет. Я ему всю эту историю поведал. Думаю, сейчас он этим делом заинтересуется, определенные выводы сделает, меня поблагодарит за активную гражданскую позицию. А он вздохнул как-то обреченно, подошел к сейфу, достал оттуда коробку из-под обуви, показывает мне. А она почти доверху набита таким же «золотом», как мой перстень. - Вот, - говорит, - покупаете в неположенном месте, с рук, нарушаете правила торговли, а к нам потом приходите жаловаться. Мне, конечно, легче стало от осознания, что не меня одного нагрели, но все-таки говорю ему: - Я этого человека хорошо запомнил, могу даже нарисовать. Наверняка он постоянно там крутится. Не дело ведь это – людей так кидать. Он опять вздохнул и спрашивает: - Лет пятьдесят? На интеллигента похож, говорит как-то странно? - Да-да, - обрадовался я, - он, точно! Сейчас, думаю, людей снарядит и по горячим следам возьмут его. А участковый говорит: это Ситников, проживает там-то, специализируется на мошенничестве. Никакой жены у него нет и никогда не было, молодые годы в местах не столь отдаленных провел, там и книг начитался, косит под интеллигента. Сейчас остепенился и вот мелочевкой занимается. Я поразился: знают мошенника, его место жительства, на лицо факт преступного деяния, а реакции - никакой. Участковый словно прочитал мои мысли, говорит: - Вы поймите, чтобы доказать факт мошенничества, надо его за руку схватить. Вы что думаете, он признается, что продал вам вещь? Это же профессионал, он скажет, что вас первый раз видит. Да и вы – нарушаете закон, он это тоже понимает. Тем более если вы думали, что эта вещь золотая. Тут вам лучше подумать, как бы самому в неприятную историю не попасть. А окажись она краденной? Сами решайте, делать ли вам заявление. Понял я, куда он клонит. Лишний факт нарушения закона на его территории ему ни к чему. А и мне, собственно, какая выгода от этого? Денег-то мне уже не вернуть, а выполнять свой гражданский долг за собственный счет накладно. Пожалел я, что время зря потратил, и ушел, так и не сделав заявления, злой на эту суку Ситникова, участкового, а больше всего - на себя. Психологи в таких ситуациях советуют самовнушением заняться. Искать у каждого события положительную сторону. А ведь они правы. Во-первых, это мне наука на будущее; во-вторых, кинули меня на двести рублей – а могло быть хуже; в-третьих: вещь носить можно, так что реальный ущерб меньше, чем двести рублей: рублей двадцать-то он, надеюсь, стоит. Если же медитацией заняться и из космоса посмотреть на это событие, оно вообще ничтожным покажется. Хорошая вещь – медитация. Да и перстень ничего на пальце смотрится. Носить буду, чтобы хоть моральную компенсацию получить. Только если бы он золотым оказался, еще бы лучше было, ведь это вложение средств, задел на черный день, а не просто побрякушка. Ну хоть заново начинай медитировать. Ни хрена я не успокоился. КУКЛА За весь день - ни одного пассажира: плату за километраж с первого числа в два раза подняли. Теперь километр сорок копеек стоит. У метро «Волги» с шашечками вереницей стоят. Таксисты в кафешке напротив собрались: новость эту обсуждают. Понятное дело, власть ругают. Ильичу досталось по первое число. Вспомнили все: и «Малую землю», и артикуляцию. Суки, коммунисты, совсем народ задавить хотят. Хоть увольняйся теперь. А куда пойдешь? Привыкли уже к левым заработкам. Успокаивающие голоса стариков раздаются: кто ездил на такси, тот все равно будет ездить. Переждать только надо – устаканится все. Пассажир чисто психологически не готов платить сегодня за то, за что он еще вчера в два раза меньше платил. Проблема – как теперь с чаевыми быть? Раз такое дело, думаю, день все равно потерян, прогуляюсь-ка я по магазинам. Оставил тачку у метро и пошел в «Мужскую моду» на улице Горького. Магазин весь светом залит, костюмы, пиджаки, брюки в ряд висят по размерам. Я давно мечтал костюм фирменный купить, все время в джинсах да в джинсах, а хочется иногда солидняком выглядеть. У продавцов лица, как у членов правительства, надменные. Хрен подойдут к тебе, заелись. Посмотрели на меня ( а я на работу простенько одеваюсь ): ты, мужичок, может, не туда зашел? Может, тебе лучше в Детский Мир поехать, там дешевле? А сюда надо с бабками приходить. Не ваше собачье дело, думаю. Подхожу к своему размеру, начинаю костюмы перебирать. Да уж и не скажешь, что у них тут что-то приличное имеется. Наверное, хороший товар, как всегда, припрятали на складе. Вон какие морды отъели – не подходи. А покупателей-то всего я да парнишка какой-то деревенского вида. Брюки смотрит. Вышел я из магазина. Куда, думаю, пойти еще? А парнишка этот, что брюки смотрел, подходит ко мне и говорит: - Не хотите фотоаппарат приобрести? За углом дают. По два в руки. У меня брат очередь занял, два часа уже стоит. - А какой марки? – спрашиваю. - «Зенит». Они на толкучке по двойной цене идут. - С каким объективом? - И те, и другие есть. Если «Гелиосы» закончатся, то уж с «Индустаром» обязательно возьмем, - говорит парнишка. Тут мысли мои зашевелились, и я в рабочее состояние сразу пришел. - А во что мне очередь обойдется, сколько возьмете? – спрашиваю. - Пять рублей за штуку устроит? - Вполне, - согласился я. У меня как раз только сотня и была, а «Зенит» семьдесят семь рублей стоит. Выпишу, думаю, чек на второй экземпляр и домой сгоняю за деньгами. Хороший навар будет. Надо же как-то бабки за день простоя отбивать. Свернули мы с ним в переулок, идем не спеша. Паренек не москвич, видно по одежде. Ботинки не модные, брюки старого фасона, курточка советская и кепка. Роста небольшого, но довольно крепкий паренек, сбитый. - Перстень у вас красивый, - говорит. – Золотой? - Конечно, - соврал я. А сам думаю: вот оно – моральное удовлетворение. И действительно, как это золото определить? Тут все зависит от того, кто его носит. Если это замухрышка какой-нибудь, то даже если и наивысшей пробы вещь - ни за что настоящей не признают, а если ты солидный человек, тузом выглядишь, упакован, как положено, тогда хоть медь носи – за золото примут. В ушах богатой бабы любая стекляшка бриллиантом смотрится. Тут обгоняет нас по дороге мужчина. Высокий, в дубленке, шапка пыжиковая, шарф дорогой, мохеровый, на ногах – импортные сапоги. Сразу видно – солидняк. Быстрым шагом идет. Вдруг видим: у него из-под полы дубленки пакет выпадает, а он не замечает этого, скорым шагом поворачивает за дом и исчезает. Спутник мой ( до чего же шустрый! ) подбегает к пакету - зырк глазами вправо-влево, моментально пакет этот поднял, развернул – показывает мне: пачка червонцев! Толстенная! Он пакет сразу за пазуху себе засунул. Оглядывается по сторонам. У меня, конечно, первой реакцией было мужика окликнуть, чтобы тот пропажу обнаружил, но что-то не позволило мне сделать это, голос пропал. А почему? То ли это поведение моего спутника, который явно считал деньги своей добычей, то ли внутри у меня уже родилось преступное чувство - в общем, что-то заклинило у меня: и мужика жалко, и пачка эта на рассудок мой так подействовала, что я соучастником себя почувствовал. Паренек палец к губам приложил: молчи - и все будет чики-чики. Тут мужик тот бежит нам навстречу. Дубленка расстегнута, полы развеваются, шарф выбился – открыл грудь, шапку он в руках держит. Лицо красное, взволнованное. Подбегает к нам: - Молодые люди, вы не видели здесь белый пакет? Выпал по дороге. Я уж было рот открыл – дескать, пакет у нас. Не могу сказать, что я это с удовольствием хотел сделать, но то, что намеревался - это точно. Паренек меня перебил: - Нет, не видели, а что там было? - Деньги, - отчаянно проговорил мужчина, - тысяча, десятирублевыми купюрами. - Надо же, - неестественно посочувствовал парень, - если найдем, обязательно вернем. Я стою – будто онемел, в их разговор слова вставить не могу: сумма эта, которая в пакете была, меня дара речи лишила. - Ребята, если найдете, я вас отблагодарю, - говорит мужик, как бы за соломинку хватаясь. - Поищите, пожалуйста. Я сейчас к метро побегу, я оттуда ведь шел. И побежал. Возбужденный, взволнованный. Когда он исчез из виду, парень еще раз оглянулся по сторонам и говорит: - Надо в разные стороны разбегаться. У тебя сколько денег есть при себе? - Сто рублей, - говорю машинально. Тогда он предлагает: - Давай свой перстень, сто рублей – и забирай пакет. Линять надо. Классическая ситуация создалась: с одной стороны алчность на мое решение подействовала, а с другой – необходимость сейчас же это решение принять. Ведь это стопроцентный навар, даже если бы перстень золотой был. Поэтому я в состоянии завороженного находился. Отдаю ему сто рублей, перстень снимаю с пальца. Он передает мне пакет и быстрым шагом удаляется в ту сторону, куда пострадавший побежал. А я все еще стою и противоречивые чувства испытываю: радость от того, что вернул деньги за перстень, да еще и наварил, смущение перед пареньком, который перстень принял за золотой, и вину перед бедолагой этим – мужиком. Что ни говори, а все-таки это чистейшей воды воровство. И как меня угораздило, ведь я всегда таких дел сторонился? Продолжалось это полминуты, не более. Еще туман не рассеялся, наркоз еще не отошел, а на меня прозрение снизошло. Достал я пакет, открыл его… Глаза ни хрена не видят. То есть видят, но не то, что бы хотелось. В пакете – пачка нарезанной газетной бумаги размером с десятирублевую купюру, снаружи - два настоящих червонца!..
Ответов - 1
Rina: неплохо... вам бы по-серьёзному писать...
полная версия страницы